Итак, это случилось
После выстрела, как ни странно, вообще не чувствуется боль. Ощущения — как будто по телу попали куском гальки. Только у этого камушка есть неприятное свойство вызывать кровопотерю.
Как рассказывал один из очевидцев, раненый в живот во время теракта в Новом Орлеане, пуля, вошедшая по диагонали вверх и застрявшая чуть ниже левой грудной клетки, через мгновение начала вызывать жжение, обостряя неприятные ощущения, которые чувствовались ровно на том участке, где прошла пуля: от входного отверстия до того места, где она застряла. И у всех гражданских, подцепивших шальную пулю, в голове витают одни и те же шальные мысли: «Вот и настал конец, я сейчас умру».
Однако, как рассказывал все тот же очевидец, подсознательно организм не торопился умирать и начал как будто бы сканировать самого себя, пытаясь выявить, готов ли «пациент» к депортации на тот свет или еще можно пожить.
По признанию раненых, этот момент стал самым переломным в их жизни. Они начинают осознавать, что большую часть своего времени тратили на работу и на удовлетворение различных прихотей.Как ни странно, у кого семьи не было, начинали осознавать, что сделали слишком мало на этом свете, и неожиданно обзаводились редким жизнелюбием. Люди женатые, напротив, вспоминали семью, и, следуя животному подсознанию, понимали, что, в общем-то, сделали в жизни главное. В любом случае, время в такие моменты тянется очень долго, и когда лежишь на земле, постепенно свыкаешься с мыслью о том, что иначе уже не получится. Ну раз настал момент уходить — значит, надо уходить. На тот свет, разумеется. Некоторые начинают жалеть о том, чего не успели сделать, а некоторые, как военный фотограф, раненый в плечо, негодовали от того, насколько нелепая у них смерть, и очень боялись обосраться.
Никаких тоннелей
И начинается томительное ожидание света в конце тоннеля, появления невидимой могучей длани, которая должна взять твою душу за руку и потянуть на небеса, или любого другого стереотипа о пребывании на грани между жизнью и смертью.
Но ничего подобного не происходит. Спустя примерно 90 секунд, если не потерял сознание, то понимаешь, что у тебя есть большой шанс на то, чтобы выжить, но появляются сомнения иного рода: а вдруг ты останешься на всю жизнь инвалидом? Страх настолько большой, что подстреленный начинает судорожно пытаться пошевелить руками и ногами. Если это удается, то на душе становится спокойнее, и кажется, что всё замечательно. Если человек оказывается парализован, то до конца этого не понимает. Вернее, он не задумывается о том, как ему жить дальше, он полностью увлечен радостной новостью о том, что он всё еще жив.
Тем не менее, жжение в пулевом отверстии со временем начинает усиливаться, и становится совсем уж неприятным. Пока что без острой и стреляющей боли. Впрочем, многое зависит от самого снаряда. Если он разорвался, и осколки разлетелись по внутренностям, задев органы, то ощущения будут совсем другими. Но классические 9 мм на такое не способны.Самое удивительное в том, что ты осознаешь всю ситуацию, свое состояние, и находишься в здравом уме, но по факту ты в глубоком коматозе, и со стороны твое состояние вызывает серьезные опасения. Чем больше времени проходит, тем больше ты чувствуешь себя овощем. Постепенно кровь уходит, сознание тоже. Далее вспоминаются только краткие обрывки памяти: как кто-то кладет тебя на носилки и кричит в больнице громогласное «он пришел в себя».
Самое страшное после
Большинство людей, которые ловят пули, не выживают — такова печальная статистика. А те, кто выживает, очень часто на всю жизнь остаются инвалидами. Жить без части желудка, без почки, с неработающей, как у Мигеля Сервантеса, рукой или прикованным к инвалидному креслу тяжко. Но это уже постоперационные последствия, и когда лежишь на земле, совершенно не задумываешься о том, как с этим жить. Об этом думаешь уже потом и зачастую ответа дать не можешь. До конца не можешь понять, каково это: жить, ощущая себя неполноценным. Потому многим пациентам просто необходима психологическая помощь. На фоне произошедшего развиваются паранойя и многочисленные фобии. Люди начинают бояться толпы, незнакомых людей, ландшафтов, в которых получили ранение, боятся мест и событий, так или иначе связанных с риском. И самая распространенная мысль, которая приходит в голову: «Лучше бы я умер».
Тех, кого пуля не сделала инвалидом, фобии не обходят стороной. Поэтому важно не просто извлечь кусок железа из организма, но и психологически поставить пациента на ноги. Хотя никто не сделает это лучше самих пациентов. Некоторые идут на кардинальные меры, как одна из жертв терактов баскской организации ЭТА, которая после тяжелой и долгой реабилитации пошла по пути слишком хардкорной терапии — она вступила в переписку со своим несостоявшимся убийцей, отбывающим наказание в испанской тюрьме. Однако на такой сомнительный шаг способны немногие, и не факт, что сам стрелявший захочет общаться.
Так или иначе, самое страшное — это не быть подстреленным, а начать жизнь после этого.