В современной мировой философии нет фигуры популярнее Славоя Жижека. В своей стезе он такая же звезда, как Эйнштейн в физике. На него обращают внимание не только из-за своеобразно звучащего для русского уха имени и фамилии. Важно то, что он говорит. Радикал, провокатор, утверждающий с импульсивностью диктатора, что всё всегда не то, чем кажется, и что почти во всем скрывается зашифрованное противоречие.
Критики называют его «Боратом философии», а он себя монстром и сумасшедшим. Впрочем, глядя на его неопрятный внешний вид, порождающий скорее ассоциации с медведем гризли, нежели современным философом, посмотрев его фильмы и послушав его же рассказы о своем образе жизни, можно с этим согласиться. Только вот во всех его, даже самых радикальных изречениях вроде «Проблема Гитлера в том, что он был недостаточно жесток», кроется логика и подлинная истина. Достаточно просто подумать.
О верующих
Если вы действительно верите в бога, то вам все позволено. Только верить нужно по-настоящему. Тогда вы становитесь инструментом Господа и оправдываете любой свой поступок таким образом.Дело, как видишь, не в намазе и свечах, а в истинной вере. Походы в церковь и мысли о том, что за одну хорошую молитву тебе простятся прегрешения, преступна.
О потребностях
Как пишет Платон, пение — самый опасный вид человеческой деятельности. Позвольте человеку петь — и он вернется в животное состояние. Но и запретить пение нельзя. Тогда цари придумывают, как обезопасить его — разрешить только военные песни.Вот такая изящная аллегория на современное состояние политики в отдельных странах. Человеческие потребности слишком легко берутся под надзор власть имущих и используются в их интересах.
Об открытости
«Представьте, что у нас тут небольшое собрание ЦК. Встает один человек и говорит: «Товарищ Сталин сделал ошибку!». Естественно, его назавтра расстреляют. А теперь представьте, что сразу после первого встает другой человек и говорит: «Ты что, с ума сошел? Нам нельзя критиковать главу страны». Его расстреляют еще быстрее — он опаснее. Иногда наивная открытость — лучший подрыв режима».Любит Славой приводить в пример Иосифа Виссарионовича и российские реалии, за которыми тщательно следит. Это неспроста — воспитание в соцстране и кропотливое изучение марксовского «Капитала» дают о себе знать. Кроме того, он любит анализировать диктаторов, ведь они дают много пищи для размышлений и очень просто разбираются на мелочи.
Ну а касаемо открытости — всё верно, никому не интересно, что ты чувствуешь, гораздо важнее думать правильно. Как-то грустно получается, когда идеалы диктатуры идеально соответствуют нынешним реалиям.
О потреблении
«Здоровое» потребление — это когда потребляешь что-то без его реальной сущности: пончики без сахара, кофе без кофеина, секс без секса.В обществе выставленного напоказ потреблядства продукты покупают за яркую упаковку, а не из-за реальной потребности. Вспомни «Бойцовский клуб» и рассказчика, покупавшего бесчисленные горы посуды из IKEA. Вот оно, потребление ради потребления, дорогая одежда и машина не по карману, чтобы выглядеть солидно, и прочее, и прочее.
О сексе
Иначе мир бы не был так сдвинут на нем, а цена любви не была бы столь ничтожной.
И еще раз о сексе
У меня есть очень странные ограничения. Я очень — ладно, опять детали, хрен с ними. Я никогда не мог заняться с женщиной анальным сексом — даже когда она этого хотела. Знаете, почему? Потому что я никак не мог убедить себя, что ей это действительно нравится. У меня всегда возникало подозрение — а что, если она просто притворяется, чтобы показаться мне более привлекательной? То же самое и с минетом: я никогда не мог кончить женщине в рот, так как, опять же, у меня возникала мысль, что это не самая вкусная жидкость. Что, если она просто притворяется?На самом деле, когда между людьми происходит реальная, натуральная и естественная химия отношений, им достаточно совокупляться с помощью половых органов. Но химии между людьми больше нет, общество стало вульгарным, а переизбыток секса в культуре и кричащий, показной эротизм воспитал озабоченное поколение с вечной неудовлетворенностью. Ненасытность и глобальная неудовлетворенность заставила нас использовать все отверстия.
Не хочется быть ханжой: с одной стороны, это хорошо, но с другой, мы превратили секс в то, что описано выше. Чувствовали бы мы себя лучше без жажды бурить новые глубины? Чувствовали бы.
Кстати, сам Славой был женат 4 раза. Последняя его жена на вид — мечта педофила. Знает, паразит, о чем говорит.
О долге перед природой
«Когда вы покупаете выращенное на органике яблоко, то делаете это по идеологическим соображениям, потому что так вы себя лучше чувствуете: я сделал нечто ради Матери Земли и так далее. Но каким образом мы к этому причастны? Это — ложная причастность. Как это ни парадоксально, мы делаем подобные вещи, чтобы на самом деле ничего не делать. Вы просто так лучше себя чувствуете. Вы сдаете отходы в утилизацию, вы посылаете 5 фунтов стерлингов в месяц какой-нибудь сиротке из Сомали, вы выполняете свой долг».
Это не значит, что нужно перестать хоть как-то помогать природе, просто не нужно делать из этого событие вселенского масштаба.
О самокопании
Я не верю во взгляд внутрь себя. Если вы заглянете внутрь себя, то вы просто обнаружите там много говна. Я наоборот, считаю, что мы должны вытащить себя из самих себя. Правда не внутри нас. Она снаружи.Потому как от копошения в своем говне можно невольно захлебнуться неприятной субстанцией. Зацепил проблему — вынырни от греха подальше.
О человеке и реальности
Сейчас дзэн-буддизм воспринимают так, что не нужно полностью включаться в реальность, что мы не должны слишком привязываться к объектам действительности, поскольку внешняя реальность — это просто поток внешних явлений. А я верю в совершенно обратное: я считаю, что мы должны полностью сливаться с объектами реальности. Если вы пишете книгу, то забудьте обо всем остальном, полностью погрузитесь в нее. Если вы влюбились, идите до конца, пожертвуйте всем ради предмета своего обожания. Вот почему сейчас никто не хочет влюбляться. Мы хотим, чтобы чувство было под контролем. Как безопасный секс. Но то, что я ценю в любви, это именно момент бесконтрольного погружения. И это возвращает нас к самому началу: я думаю, Гегель уже знал, что падение Адама было самым выдающимся достижением, величайшим событием в истории.Можно сколько угодно защищать восточную философию, но истинное наслаждение всё же дает реальное погружение в материал. Иначе рождается упомянутое выше потреблядство.
О человеке и счастье
«Счастье никогда не было важно. Проблема в том, что мы не знаем, чего мы действительно хотим. Мы не становимся счастливыми, когда получаем то, чего мы хотели. Только когда мы мечтаем об этом. Поэтому мне кажется, что жизнь в глубоком удовлетворении — это жизнь в постоянной борьбе, особенно с самим собой. Мы все помним Гордона Гекко из «Уолл-стрит», которого сыграл Майкл Дуглас. Он говорил, что завтраки — для слабаков, а если вам нужен друг, то лучше завести собаку. Я думаю, о счастье можно сказать что-то похожее. Если вы хотите оставаться счастливыми, просто оставайтесь глупыми. Гении не бывают счастливы. Счастье — это категория рабов».
С этой аксиомой можно не согласиться только в том случае, если ищешь счастья в каких-то глобальных вещах. Но тогда эти слова тебе и не нужны. Не забывай, что Жижек — спорный постмодернист и радикал до мозга костей. А у таких людей по определению своеобразное отношение к понятию счастья.
О скуке
Мне кажется, что скука — это первопричина любого подлинного акта. Кьеркегор, один из моих любимых мыслителей, писал, что Бог создал мир от того, что ему было скучно, было скучно одному. Затем Адаму стало скучно, и Бог сотворил Еву. Потом одиноким людям стало тоскливо, и они создали общины. Потом нам, европейцам, стало скучно, и мы занялись колонизацией. Теперь нам стало скучно на нашей Земле, и мы хотим путешествовать в космос. Скука открывает пространство для новых начинаний. Нет скуки — нет творческого начала. Если вам не скучно, значит, вы просто тупо наслаждаетесь тем, кто вы и где вы есть.Есть доля правды в заявлении великого экзистенциалиста и великого постмодерниста. Скука заставила человека придумать компьютерные и настольные игры. Скука двигает человека к радостям и удовольствиям. Да тот же анальный секс, которого Жижек боится как огня, стал популярен от постылости классического сношения.
О возбуждении
Ну да, все человеческие чувства слишком уж низменного происхождения.
О толерантности
Либеральное отношение к другому характеризуется открытостью и уважением к инаковости, и вместе с тем навязчивым страхом перед домогательствами. Коротко говоря, другой приветствуется лишь до тех пор, пока его присутствие не навязчиво, то есть до тех пор, пока он на самом деле не другой. Таким образом, толерантность совпадает со своей противоположностью. Моя обязанность быть толерантным по отношению к другому на самом деле означает, что мне не следует приближаться к нему или к ней слишком близко, что я не должен вторгаться в их пространство. Иными словами, я должен уважать его нетолерантность к моей чрезмерной близости. Это становится основным правом человека развитого капиталистического общества.Если так разобраться, то те, кого защищает толерантность, нетолерантны к другим людям. Тогда их надо наказать? Лучше поменьше употреблять этот термин, чтобы не дискредитировать общество. Просто после однобоких законов, защищающих одну группу людей и делающих уязвимой другую (геи, верующие и иммигранты, вы в безопасности), кажется, что общество держится только на ней. А если ее убрать, то гармония и равенство вернутся на планету.
О даре и следовании культуре
Быть экспертом по компьютерам или успешным менеджером — сегодня это дар природы, а красивые губы и глаза — факт культуры.Сколько бы не писали про людей, которые своей головой и руками заработали себе статус небожителей, этого всё равно будет недостаточно, пока культура остервенело пропагандирует глупость. Просто культура массовости по определению толкает в мозг заведомо более простые вещи, а они более притягательны.
О желании
Первоначальный вопрос желания — это даже не вопрос «Чего я хочу?», но «Чего другие хотят от меня? Что они видят во мне?»Славой в очередной раз напоминает нам о том, как мы зависим от общества, фактически лишая себя малейшей значимости.