Фрасуа Вийон: как будучи вором, убийцей и бродягой стать главным поэтом нации

Я — Франсуа, чему не рад,

— Увы, ждет смерть злодея,

— И сколько весит этот зад,

— Узнает скоро шея.

Можно ли войти в историю и прослыть великим, если ты матерый вор, убийца, и вообще личность глубоко аморальная? Франсуа Вийон отвечает — конечно, можно. Для этого всего-то и надо, что прослыть первым французским лириком, и развить в себе дар поэта. Но сделать это не так-то просто, чтобы не до уровня автора текста песни «Имя любимое мое», а до такой степени, чтобы у всех, начиная от кабацкого забулдыги 15 века, и заканчивая хваленным чутким критиком 21 века, от твоих стихов текли слезы восторга по щекам.

Вийон личность парадоксальная и уникальная, несмотря на криминальный образ жизни, его роль и влияние на мировое искусство трудно переоценить. Многие так впечатлились творениями «поэта воров и бродяг», что впоследствии, вийоновское влияние стало замечаться во многих стихах.
И, разумеется, если бы не столь противоречивая судьба, сотни убийств и ходок, то его персона не была бы столь интересна. А жаль.

О самом Вийоне нужно говорить с осторожностью. Не потому что его последователи по делу ножа и слова могут подкараулить в подворотне, и замучить тебя ироничными балладами мастера, просто вся его жизнь — клубок из мифов, домыслов и реальности, и проблема в том, что невозможно разобраться, где вымысел, а где — правда. Все, что мы знаем о жизни и личности Франсуа Вийона, доступно нам из двух источников — собственных стихов, и из судебных документов, официально зафиксировавших некоторые эпизоды его биографии. Половина его стихов — трогательные признания, раскаяния, от которых даже у сурового слуги закона сердце кровью обольется. Например, в начальных строфах «Малого Завещания» Вийон пишет, будто покидает Париж, не вынеся мук неразделенной любви. Этой трогательной истории умилялись до тех пор, пока не заглянули в архивные документы, и не выяснили, что Вийон бежал из Парижа вовсе не от несчастной любви, а от столичного правосудия, грозившего ему большими неприятностями. Сколько может рассказать о человеке правосудие.

А вот еще история. Литературоведы восхищались Вийоном, отдавшим последние гроши «трем маленьким сироткам». Какой благородный человек, думали все мы, пока не узнали, что «сироты» на самом деле были богатейшими и свирепейшими в Париже ростовщиками, которые давно ждали от Вийона долгов. И не дождались бы, если бы не приставили к поэту лохматого сурового человека с ножом.

В итоге, согласно судебным документам Вийон — конченый уголовник, бродяга, шнырь и вор. Но не лишенный Божьего дара. Его стихи — сродни насмешке над собой и поломанной судьбой, исповедь, которая позволяет увидеть душевные муки уголовника и его все еще чистое сердце.

Вийон родился в Париже в 1431 году. Его настоящее имя — Франсуа из Монкорбье, но осиротев в 8 лет, его взял на попечение священник Гийом Вийон, давший мальчику образование, кров, еду и кучу тумаков.

В 1443 году Вийон поступил на «факультет искусств» — подготовительный факультет Парижского университета, и летом 1452 года получил степень лиценциата и магистра искусств. Толку от этой степени — как от первомайской демонстрации, и чтобы сделать карьеру, средневековый студент должен был продолжить образование на юридическом факультете и стать доктором канонического права. Однако как любого нормального парня, Вийона интересовали визиты к замужним и не очень дамам, регулярные пирушки, драки, и столкновения студенчества с властями. Просто студенты вели себя так нагло, шумно и вольно, что жандармерии постоянно поступали жалобы от торговцев за разбитые и разоренные лавки с товарами. Матроны жаловались на ночные визиты кавалеров. Мало того что лишали чести приличных дев, так еще и сапоги не чистили.

Вийон был одним из самых отпетых и наглых хулиганов. Вместо занятий он посещал притоны, и учился жизни у всяких неунывающих отщепенцев. Но за это не лишали свободы, сажали за другое. Например, за убийство. Даже если ты оборонялся, допустимую норму превышать нельзя. 5 июня 1455 года, на него с ножом в руках напал некий священник по имени Филипп Сермуаз. По слухам Вийон заступился за девушку, но мало того, что драка произошла у всех на глазах, на паперти церкви, так еще исход ее оказался печальным. Вийон, обороняясь, швырнул в слугу Божьего камень, да так хорошо, что тот срочно помер. Было ясно — дело дрянь, и, подав, на всякий случай, два прошения о помиловании, Вийон покинул Париж, начав новый этап биографии — рецедив и бродяжничество. Впрочем, ничего удивительного для Франции в этом не было. Только закончилась изнурительная война с англичанами, народу нечего было есть, и потому многочисленные шайки уголовников были для многих единственным способом прокормиться. Монархи наладить ситуацию, ясное дело не могли, поэтому действовали радикально: поймали, судили, не вдаваясь в подробности и вешали. А народ был доволен, хоть какое-то развлечение.

Правда, через полгода, его слезная просьба о помиловании дошла до короля, и тот, растрогавшись (уже тогда умел писать красиво, шельмец) помиловал Вийона. Но, полгода беззакония оставили свой след. Вийон, прослыв отменным краснобаем, очень сблизился с некоторыми лидерами криминального мира, а те научили его неплохо воровать. Кстати, Вийон стал студентом Сорбонны, как он говорил, «бедным школяром». Но руководила им вовсе не тяга к знаниям, просто по закону «школяры» были неподсудны королевскому суду. И это стало для него прикрытием, так как средств для существования было мало, Вийон воровал. Надо сказать, за это время он прокачал воровское ремесло до такой степени, что мог без труда украсть бочонок вина. За это друзья звали его не иначе как «отец-кормилец».

Кстати, следует сказать о его друзьях. Ох, что это были за дружки, за такое знакомство власти могли бесконечно бить батогами, вырывать ногти, пытаясь выяснить где они прячутся и куда складывают добро. Сейчас такие имена как Монтиньи (которого позднее приговорили к повешению за убийство), Лупа, Шолляр, и Гара вызывали бы такой же трепет, как ныне имена террористов. Правда последние трое были всего лишь шулерами и ворами, а вот Монтиньи был сволочью конкретной, его даже вояки побаивались.

Вот так и жил Вийон, как настоящий вор: не работал, кормился ремеслом, на общак скидывался, репутацию имел. Ну и в криминальном мире, который так затягивал своей свободой, благодаря знакомству с уважаемыми бандитами его никто не трогал.

Но, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Потому что — дурак, прокололся. Ограбив монаха-августинца, Франсуа опять вынужден был бежать из Парижа, потому как в этот раз слишком много грешков за ним накопилось. Писал он красиво, только людей не забывал грабить. И вот, его поймали, наспех приговорили к повешению, и кинули в темницу. Находясь в состоянии крайне нервного возбуждения, перерастающего в отчаяние, он написал одну из самых известных своих баллад — «Завещание».

— Я знаю, что вельможа и бродяга,

— Святой отец и пьяница поэт,

— Безумец и мудрец, познавший благо,

— И вечной истины спокойный свет,

— И щеголь, что как кукла разодет,

— И дамы — нет красивее, поверьте,

— Будь в ценных жемчугах они иль нет,

— Никто из них не скроется от смерти.

— Будь то Парис иль нежная Елена,

— Но каждый, как положено, умрет.

— Дыханье ослабеет, вспухнут вены,

— И желчь, разлившись, к сердцу потечет,

— И выступит невыносимый пот.

— Жена уйдет, и брат родимый бросит,

— Никто не выручит, никто не отведет

— Косы, которая, не глядя, косит.

— Скосила — и лежат белее мела,

— Нос длинный заострился, как игла,

— Распухла шея, и размякло тело.

— Красавица, нежна, чиста, светла,

— Ты в холе и довольстве век жила,

— Скажи, таков ли твой ужасный жребий

— Кормить собой червей, истлеть дотла?

— Да, иль живой уйти, растаять в небе.

Правда, были у Вийона времена благополучные, когда воровать не приходилось. Просто его поэтический дар высоко ценили богатые и сведущие в поэзии персоны, вроде принца Карла Орлеанского — одного из крупнейших поэтов Франции того времени. Долгое время, он даже жил при его дворе в Блуа. И зачастую, именно они вытаскивали падкую на приключения и неприятности задницу Вийона из цепких лап палача.

Правда, Вийона слишком часто приговаривали к смертной казни (точное число не известно), так что тут никакие покровители не помогут. Но спасало природное везение. Например, в 1461 году Вийон был в тюрьме в городе Мен-на-Луаре, однако новый король Людовик XI, направляясь на коронование, проезжал мимо Мена, в ознаменование чего поэт в числе прочих арестантов получил прощение. Летом 1460 Вийон в орлеанской тюрьме ждал казни, которой избежал лишь по случайности: Орлеан посетила семья герцога, и в честь въезда трехлетней принцессы Марии в свое наследственное владение, заключенные, согласно обычаю, должны были быть освобождены из тюрем. Была такая традиция у французской знати — освобождать рецедивистов в честь памятных дат. Это было гораздо дешевле, чем строить церкви, и плюс ко всему, это лучший шанс показать свое благородство массам.

Только вот, дружбой с власть имущими он не особо дорожил, и постоянно издевался над верхами в своих виршах. Тому было несколько причин, и пожалуй самые главные — врожденное чувство справедливости (которого в ту пору нигде в свете не было), и собственная независимость. Гордый был, ему было проще украсть и сесть (тем более, так романтичнее), чем жить на содержании у кого-бы то ни было.

Вообще Вийон был крайне сложным человеком. Обладая поразительным чувством иронии, он не стеснялся высмеивать не только друзей, но и врагов. В балладах разумеется. И непонятно почему, он очень любил иронизировать по поводу женщин, то ли от обиды, то ли потому что слишком хорошо их знал. Не трогал только мать, ибо святое.

— Гляжу в тоске — на что похожа?

— Как шило нос, беззубый рот,

— Растрескалась, повисла кожа,

— Свисают груди на живот.

— Взгляд слезной мутью отдает,

— Вот клок волос растет из уха.

— Самой смешно — смерть у ворот,

— А ты все с зеркалом, старуха.

— На корточках усевшись, дуры,

— Старухи все, в вечерний час

— Мы раскудахчемся, как куры,

— Одни, никто не видит нас,

— Все хвастаем, в который раз,

— Когда, кого и как прельстила.

— А огонек давно погас —

— До ночи масла не хватило.

Следы Вийона теряются в 1463 году, после очередной передряги. Он стал участником уличной драки, во время которой был тяжело ранен папский нотариус, и вновь попал в тюрьму. И хотя сам он, по-видимому, никому не причинил никаких увечий, дурная слава, прочно за ним закрепившаяся, сыграла свою роль: Вийона подвергли пытке и приговорили к казни через повешение. Он подал прошение о помиловании. Томясь в ожидании почти неизбежной смерти, поэт написал знаменитую «Балладу повешенных».

Вот мы висим печальной чередой,

— Над нами воронья глумится стая,

— Плоть мертвую на части раздирая,

— Рвут бороды, пьют гной из наших глаз…

— Не смейтесь, на повешенных взирая,

— А помолитесь Господу за нас!

Но доказательств было немного, и фартовый Вийон избежал смерти. Правда, «принимая в соображение дурную жизнь помилованного Вийона», казнь заменили десятилетним изгнанием из Парижа и его окрестностей. Это последнее документальное упоминание о нем. Умер он не позднее 1491 года, когда вышло первое издание его произведений. Именно это издание, по иронии судьбы, сделало его знаменитым. Считается, что он умер не своей смертью, но, доказать это, как водится невозможно.

Про него говорили, как о первом поэте Франции, который жил не на небесах, а на земле, и который сумел поэтически осмыслить свое существование. О творчестве Франсуа Вийона заговорили через 25 лет после изгнания, в 1489 году. Тогда вышел первый сборник его стихов, и поэта провозгласили первым лириком Франции. Все стихи — автобиографические, и там он рассказывает о своих грехах, высмеивает врагов, раскрывает душу, и плачет о несправедливости. Настоящий шансонье, ему бы на «Эх, Разгуляй!», но народ воспринимал его как юмориста, сатирика. С одной стороны, благодаря этому он стал легендой, но с другой не все заметили философские нотки в его произведениях. Популярная «Баллада поэтического состязания в Блуа» была написана в шуточном состязании, однако при прочтении ничего шутливого не замечается. Над чем смеяться?

— От жажды умираю над ручьем.

— Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.

— Куда бы ни пошел, везде мой дом,

— Чужбина мне — страна моя родная.

Живший в постоянном ожидании смерти, он сотворил немало произведений с характерными названиями «Эпитафия», «Завещание». Но только если в названиях веселого мало, то в самом тексте сплошная ирония. В ней уже слышна и та ирония, которую потом можно будет заметить у многих поэтов, начиная от Мольера, и заканчивая, Маяковский. Есть в некоторых его трудах что-то и от есенинской «Москвы кабацкой» — все так же про саморазрушение.

Он не лгал, смеялся над своей судьбой, которая швыряла его из виселицы в бродяжничество. А так как таких было полно, французы считают его самым французским поэтом своей страны. И тут ты понимаешь — настоящий шансонье, они у нас ведь тоже певцы народные, и в каждой песне каются, и сетуют на произвол и беспредел властей. Только у Вийона это получалось как-то изысканно. Его ведь любят не из-за маргинальности образа, в конце концов, плевать, кем он был — ушлым мерзавцем, выдумывающим себе алиби в стихах, или разочаровавшимся несчастным меланхоликом. Его любят за стихи, которые диво как хороши.

Кстати, у Вийона тоже есть вирши на жаргоне Франции XV века, только их никто не может верно перевести, так как уже в веке XVI, этот язык был непонятен. Но, наверное, так же прекрасно.

Баллада примет

— Я знаю множество примет;

— Я знаю, где есть ход запасный;

— Я знаю, кто и как одет;

— Я знаю, что и чем опасно;

— Я знаю, где овраг пропастный;

— Я знаю, часты грозы в мае;

— Я знаю, где дождит, где ясно;

— Я знаю все, себя не зная.

-Я знаю, есть на все ответ;

-Я знаю, где черно, где красно;

— Я знаю, что где на обед;

— Я знаю, лжем мы ежечасно;

— Я знаю, хищна волчья стая;

— Я знаю, жалобы напрасны;

— Я знаю все, себя не зная.

— Я знаю были давних лет;

— Я знаю, люди разномастны;

— Я знаю, кто богат, кто нет;

— Я знаю, кожа чья атласна;

— Я знаю, глуп, кто любит страстно;

— Я знаю, алчности нет края;

— Я знаю, умники несчастны;

— Я знаю все, себя не зная.

— Я знаю, принц, что жизнь ужасна;

— Я знаю, на земле нет рая;

— Я знаю, смерть над каждым властна;

— Я знаю все, себя не зная.