Что почитать на Хеллоуин: ужасы русской литературы

Остались считанные дни до того момента, когда на твой город обрушатся темные потусторонние силы из параллельной реальности. К этому времени надо быть подготовленным — пропитаться духом праздника, вобрав в себя самые страшные истории, которые когда-либо были написаны на русском языке. Мы уверены, что большая часть наших соотечественников считает, что в России литературы ужасов нет, но это не так. В этом жанре давно сложился костяк, который качеством, может, и не лучше Кинга, Лаймона и Баркера, но точно не хуже. И жанр уверенно развивается. Именно поэтому мы включили в подборку не только признанных классиков вроде Леонида Андреева и Алексея Толстого, но и наших современников — все они умеют пугать.

«Упырь», Алексей Толстой

Первые готические истории начали появляться еще в XVIII веке. Они сразу завоевали популярность среди народных масс, ценителей высокого и низкого — эта литература возбуждала мозги благочестивых обитателей «века абсолютизма». В 1764 году выходит роман «Замок Отранто», написанный Хорасом Улополом, но куда более интересным чтивом представляется роман «Монах», который был написан рукою М.Г. Льюиса. «Монах» — это смелая и кровожадная вещь, которая эпатировала публику обилием секса, насилия и сатанизма.

Нет ничего удивительного в том, что мода на готические истории перекинулась и на Российскую Империю. Быть может, они не были в фаворе, но, безусловно, находили своего читателя. Середина XIX века подарила нашей земле уникального автора, который, к сожалению, писал не так часто и много, как хотелось бы. Говорим мы о Алексее Толстом и его рассказе «Упырь», который впервые был опубликован в 1841 году. Среди первых слушателей этой «страшной истории» были такие гиганты, как В.А. Жуковский, М.Ю. Лермонтов и В.Ф. Одоевский.

Алексей Толстой не скрывал, что при написании «Упыря» ориентировался на отгремевший в ту пору роман «Вампир» Джона Уильяма Полидори, но самобытности русскому аналогу не занимать. Написана история красивым языком, каким писали в эпоху Лермонтова. При этом «Упырь» нашпигован не только сильными образами, но и такими идеями, которые выходят за рамки «историй у костра». Если говорить о сюжете, то представь себе, как ты зашел в ночной клуб и вместо людей увидел бы толпу упырей — пугающих, страшных и отвратительных существ. Впрочем, от реальности отличий не так много. Всё это — в обстановке XIX века, где жажда балов граничит с жаждой дуэлей и прибавлением частицы «с» к каждому слову. Ну-с, прочитать рекомендуем.

«Бездна», Леонид Андреев

Рассказ не для слабонервных, так что беременным женщинам и впечатлительным мужским особям лучше не вбивать «Бездну» в адресную строку браузера. Текст был написан представителем Серебряного века русской литературы и родоначальником русского экспрессионизма Леонидом Андреевым. Если об этом писателе ты ничего не слышал, то мы определенно рекомендуем к прочтению такие книги, как «Красный смех», «Иуда Искариот» и «Дневник Сатаны». Все они находятся в свободной продаже и выделяются прекрасным слогом и глубиной мысли, которая, меж тем, совершенно не настраивает на позитивное мышление. Впрочем, чего еще ожидать от буйной и страдальческой души, которая застала две революции, неудачно пыталась покончить с собой и нашла свой конец на чужбине.

«Бездна» написана в 1901 году. В те дни Леонид Андреев еще мог свободно публиковаться в отечественной периодике. Начинается история романтично, простенько, с налетом приятной любовной истории. Читатель видит студента, который прогуливается по лесу со своей возлюбленной. В его голове высокие чувства, ожидания и теплота от душевной прогулки. Но университетская парочка не следит за ходом времени, ночь опускается на планету, и вместе с ней приходит нечто, что обволакивает героев с пят до головы — они теряются. Долго плутают, пока не выходят на поле, где их подмечают местные мужики — типичные представители «рабочего класса», которые не знают, что такое романтика и что такое любовь, зато знают, что такое насилие. Не будем тебе открывать все карты, скажем лишь то, что концовка рассказа вызвала такой общественный резонанс, что Леониду Андрееву пришлось объясняться перед читателями, зачем он написал «это», а потом пообещать им, что напишет «Антибездну», которая успокоит сердца, опороченные черными мыслями «серебряного» писателя.

«Черви», Максим Кабир

Рассказ современного автора, но действие происходит во второй половине ХХ века, причем стилизация потрясающая — реально ощущаешь, что окунулся в прошлое, которое ты всегда чувствовал, но которое не застал. По названию рассказ судить незачем: «Черви» — это не история о чудовищных, склизких монстрах, которые копошатся под кожей и съедают человека изнутри. Здесь речь о книжных червях, что промышляют поиском оригинальных и лимитированных изданий русских классиков, которые после можно продать за большие деньги.

Главного героя зовут Михаил, он собирает, ищет и покупает редкие книги. По воле случая ему попадается возможность познакомиться с одним из самых знаменитых в тусовке советских книжных червей человеком — Эрлихом. Знакомство происходит странно, да и сам Эрлих на человека похож лишь отчасти: и изможденным видом, и поведением. Но у него шикарные книги, которые, как окажется, представляют собой что-то совершенно иное, чем просто книги. Не только жуткая история, но и, без сомнения, реверанс в сторону классической литературы с толикой иронии.

«Навек исчезнув в бездне под Мессиной», Владимир Кузнецов

Владимир Кузнецов выделяется из потока современных авторов тем, что в его творчестве большое значение имеет элемент историчности. Если Кузнецов пишет хоррор, то с вероятностью в 99% это будет исторический хоррор, который богат деталями и хорошей фактологической базой, — мы такое любим. Весь этот багаж позволяет читателю погрузиться в мрачный мир прошлого, где любая небылица кажется правдой.

«Навек исчезнув в бездне под Мессиной» — это мистическая история, от которой так и несет наследием старой школы литературы ужасов, где возведены в абсолют такие личности, как Говард Лавкрафт и Элджернон Блэквуд. Фон истории — Мессинская операция Первой мировой войны, которая закончилась победой британских войск над германскими. При этом британцев погибло на порядок больше, чем немцев (23 тысячи против 19 тысяч). Сражение сопровождалось активным рытьем более двадцати гигантских туннелей, общая протяженность которых достигала 7312 метров. Эти туннели как раз и стали местом действия рассказа.

Прочтение рассказа заставит тебя порыться в архивах, чтобы узнать об этой операции подробнее, — там действительно есть чему удивляться. Но что касается произведения «Навек исчезнув в бездне под Мессиной», то оно отлично интерпретирует быт, мысли, настроение и действия тех самых героев-копателей, которым досталась тяжелейшая работа, от которой зависел успех всей операции. Глазами командира туннельного взвода мы наблюдаем жестокую схватку с собственным разумом, когда перед ним встает проблема хуже немцев — таинственно исчезающие однополчане.

«Слякоть», Александр Подольский

Не читай это. Или, нет, читай это, если ты полный псих, либо настолько изможден тривиальными «страшными» историями, что тебе захотелось самой натуральной жести, которую только можно себе представить. Если ты не можешь терпеть маты, жестокость и абсолютно аморальное поведение на страницах литературного произведения, то, пожалуйста, не нужно даже пытаться это прочесть. Правда, ты нас всё равно слушать не будешь, а потому скажем, почему «Слякоть» — это то, что доктор прописал на праздник, где мертвые якобы должны ходить среди живых.

Если ты знаешь такие имена, как Ричард Лаймон, Мэттью Стокоу и Эдвард Ли, то обилие «чернухи» не должно смутить твой эстетический вкус. Рассказ Подольского представляет собой эксперимент в жанре экстремального хоррора, который поднимает (а может, и понижает) планку ужаса в литературе. В этом жанре нет места традиционной концепции неоспоримой победы сил добра над силами зла. «Слякоть» — это произведение, страшное не потому, что за окном гремят цепи, в доме скрипят половицы, а под кроватью живет страшный-страшный монстр с щупальцами, рогами и копытами. Нет, «Слякоть» въедается в разум читателя совершенно другим — предельной честностью. Эта история вполне могла случиться в России. Мы даже уверены, что подобные мотивы нередко становились иллюстрациями «культурной жизни» депрессивных селений. Настоящее олицетворение ужаса.