Если ты лентяй, или, как сейчас модно говорить у смышленых лентяев, прокрастинатор, то не стоит отчаиваться: ты не один такой. Кроме тебя известно как минимум несколько успешных людей, чьи фамилии на слуху до сих пор, и если тебе присуще это качество, то ты либо будущий гений, либо нет. Но теперь ты хотя бы сможешь тешить себя надеждами, что всё еще впереди.
Вольфганг Амадей Моцарт
Наверняка ты слышал об этом человеке — может, анекдот или вдохновляющую историю, а иногда — даже его музыку. Он написал увертюру для Дона Джованни(это магазин с итальянской обувью опера) в одну ночь — ночь перед самим дебютом этой оперы. Причина донельзя простая: Моцарт так поступил, потому что он был Моцартом. 31-летний виртуоз мог якобы сочинять в своем уме целые симфонии — часто во время игры в бильярд или во время чаепития (не школьного). И иногда он не прикладывал ручку к бумаге до тех пор, пока не закончит всю пьесу в своей голове. На премьере Дона Джованни чернила на нотах увертюры были еще мокрыми с момента последних изменений, и на репетицию не было времени. В целом всё прошло гладко, но не стоит забывать, что это всё-таки Моцарт — в честь него даже ночной клуб в Анапе назвали.
Франц Кафка
Это был тот еще лентяй, но до сих пор цитируемый, поэтому ему это простительно. В свое время он устроился на работу в качестве страхового клерка, что давало мрачному романисту достаточно времени для экзистенциального размышления, но мало — для перевода этого размышления в вымысел. Однако, когда Кафку повысили до должности, которая позволяла ему заканчивать свой рабочий день в 14:00, прокрастинация стала его новой тюрьмой. В письме к своей невесте Кафка описывает типичный день после работы: «Обед до 3:30, спать до 7:30, десять минут упражнений, час ходьбы, затем ужин с моей семьей». Через усилия он начинал работать не раньше 11 вечера и часто засиживался до утра или просто банально засыпал. Умер молодым парнем в возрасте 40 лет. Конечно, не от прокрастинации, а от туберкулеза и обезвоживания, но общество такой его распорядок не очень жаловало.
Фрэнк Ллойд Райт
Американский архитектор, отец «органической архитектуры», он создал свою самую известную структуру в возрасте 68 лет — примерно за два часа. В 1934 году один богатый мужчина нанял Райта, чтобы спроектировать отступление вокруг водопадов его лесной собственности в Пенсильвании. Райт посетил его и заверил, что у него большие планы. Но на самом деле, как можно догадаться, он ничего не нарисовал. Недели стали месяцами, и в воскресенье утром, 22 сентября 1935 года, богатый мужчина Кауфманн спонтанно решил посетить мастерскую Райта и проверить его успехи. Сказал, что будет до обеда и положил трубку. Пока всё это звучит как начало ситуационной комедии, но нет — это жизнь. И после этого теперь уже знаменитому архитектору пришлось отложить завтрак и составить план того, что стало знаменитым «Домом над водопадом» — иконой современного дизайна и Национальным историческим памятником.
Хантер Стоктон Томпсон
Этот писатель и журналист был постоянно занят, у него вечно не хватало времени, и он выбивался из всех графиков, потому что не мог рационально распределить своё время.
Однажды его пригласили для освещения дерби в Кентукки в 1970 году. И от самого приглашения и до самого конца он вызывающе отставал от графика. Настолько вызывающе, что он даже не начинал писать, когда время уже поджимало. И вот ясный воскресный день, легкий морской бриз колотит листья деревьев (точно нигде не указано, было так или нет, но хотелось бы, чтобы было), курьер пришёл забирать работу Томпсона, которую тот, по идее, уже должен был выполнить. Но у него, естественно, ничего не было, поэтому он начал буквально вырывать страницы из стенографических заметок, из своего блокнота, всякие строчки из разной прессы, лишь бы что-то отдать. Отдавая, он был уверен, что этот бессвязный, бессмысленный кусок станет смертью его карьеры. Но он ошибался. Статья «Дерби в Кентукки упадочно и порочно» получила восторженные рецензии, а его маниакальный стиль от первого лица породил репортажное движение.
Виктор Гюго
Гюго начал писать «Горбун из Нотр-Дама» осенью 1830 года, а крайний срок был определен на февраль 1831 года. Он готовил целую бутылку чернил, но искренне не хотел писать. Это напоминает бегунов с понедельника: казалось бы, новые кроссовки куплены, музыка для мотивации загружена, но бегать по-прежнему лень. Поэтому он делал то, что сделал бы любой здравомыслящий человек либо любой, кому очень жарко: он раздевался. Чтобы избежать искушения выйти на улицу, он запер свою одежду, и ему было нечего надеть, кроме большой серой шали. По словам его жены (бедной женщины), эта вязаная тряпка длиной до пальца служила его униформой в течение многих месяцев. Это сработало: израсходовав все свои чернила, он закончил книгу за несколько недель до срока. Если интересно — она до сих пор не сгорела.
Как бы то ни было, каждый из этих людей рано или поздно брал и делал, а не просто сидел и прокрастинировал, глядя в окно. Это важно понимать.