В любой пригодной для чтения книге есть свой философский подтекст, своя поучительная мораль и идеи, к которым автор посредством своего слога призывает прислушаться. Где-то философские идеи более явные и выпирают наружу, а где-то их поменьше. Мы попытались сделать мини-подборку из тех книг, где философский аспект не прикрыт ни жанром, ни повествованием.
«Имя розы», Умберто Эко
Это не тот роман, который понравится всем и каждому, что доказывают отзывы прочитавших: «Слишком много словоблудия», «Нудно и не захватывающе», «Слишком много слов, и все лишены смысла». Действительно, к философским изречениям героев книги можно придраться, поскольку фразы вроде: «Перевернутая страница открывает нам новое», — это совсем не то, чего ждешь от философского произведения.
Другие, напротив, восторгаются хитросплетениями романа (ведь в первую очередь это все-таки исторический детектив) и восхищаются скрупулезным историзмом, воссозданным на страницах. И действительно, дух мрачного бенедиктинского монастыря Италии XIV века действительно ощущается в описании серых камней и мрачно-тусклого неба. Но главное — это, конечно, полемика на христианскую тему. Профессор семиотики старинного и уважаемого болонского университета поднимает эти вопросы часто и повсеместно, на протяжении всего повествования. С его словами можно соглашаться, можно спорить до хрипоты, а можно и вовсе пропустить, поскольку длинные монологи и диалоги не обязательны, чтобы следить за захватывающим сюжетом. Тем, кого интересует Эко-философ, советуем выделить подобные моменты маркером и подвергнуть их глубокому анализу. И не стоит слушать ничьих мнений относительно этого произведения, даже нашего — нужно просто взять и прочитать.
«Записки из подполья», Федор Достоевский
Выбирая эту книгу для чтения, в первую очередь обращаешь внимание на ее малый размер. Силу слова Достоевского знают все, его произведения способны вогнать человека в состояние крайнего отчаяния, и потому при виде нестрашного объема просыпается какая-то смелость. Но всё как всегда: первая же фраза («Я человек больной… я злой человек») заставляет кивнуть в знак согласия, а дальше идет глубинный самоанализ, при прочтении которого становится не по себе. Некоторые говорят, что эта книга — мастхэв для мужчин, переживающих кризис. Но только в том случае, если самоуничижение придает тебе бодрости, — в остальном никаких ответов и подсказок она не дает. Но, само собой, на интересности прочтения это не сказывается.
Нас интересует не то, как автор ковыряется в собственной гнилой душонке, бичуя себя за свою же убогость. За моральными унижениями от проститутки (а есть в повести и такой момент) мы видим его довод в пользу того, почему идея Хрустального замка (мира всеобщей гармонии) утопична. А все от того, что подобные отшельники живут по принципу «я-то один, а они все» и получают удовольствие от собственного морального самобичевания. Всё это лишь интеллигентное, рефлектирующее безволие, о котором писали еще Ницше и Кьеркегор.
«Сирены титана», Курт Воннегут
Сомневаться в гениальности Воннегута не приходится, но надо признать, что есть в его биографии труды получше, поинтереснее, и куда менее сумбурные. Слишком уж много всего намешал великий писатель, начав с бойкой сатиры и закончив пафосным военным маршем. Ко всему прочему, это фантастическое произведение, так что коктейль получается ядреным. Пытаться раскрыть сюжет — значит обречь твою душу на спойлеры, так что извини, просто поверь, что о потраченном времени ты не пожалеешь.
Нелюбители Воннегута часто козыряют тем, что, дескать, невысокого он полета философ. Спорить не будем, но зато Воннегут показывает нам глубину рутинных мелочей, которые изо дня в день нас окружают. В «Сиренах титана» размах довольно широкий… И в конце оказывается, что он всё равно ведет к мелочи, почти к фарсу. Потому что мир сам по себе трагикомичен, абсурден и неидеален. Не исключено, что нами управляет какое-то провидение, неведомые силы, жидорептилоиды с Нибиру или кто-нибудь еще. Воннегут показывает, что ты всё равно ничего не изменишь, если будешь об этом постоянно думать, только зациклишься, станешь параноиком. И если тобой управляют жидорептилоиды, то даже твоя уверенность в управлении жидорептилоидами исходит от них. И в итоге всё равно приведет к тому, чего они хотят. Получается своеобразная интерпретация мифа о Сизифе, направленная на философию обыденности.
«Посторонний», Альбер Камю
Первое место в списке «100 книг века по версии Le Monde». В свое время повесть вдохновила фронтмена группы The Cure, Роберта Смита, на создание дебютного сингла — Killing an Arab. Хотя бы поэтому повесть Камю заслуживает внимания. Так она, ко всему прочему, еще и вышла на редкость замечательной.
В чем-то повесть схожа с «Процессом» Кафки: невинного человека отдают под несправедливый суд. Только в отличие от чехо-австро-еврейского писателя, у француза всё понятно — человека судят за то, что он ведет себя не так, как все, оттого общество и хочет считать его виновным. Именно это и проповедует Камю — исповедь полной человеческой свободы от глупых правил и нелепых предрассудков. Именно поэтому ее нужно прочесть.
А так как герой просто оказался не в том месте не в то время, человеческое существование представлено в повести как цепочка случайностей, практически не зависящих от воли человека. Он просто приспосабливается, как может, к предлагаемым условиям, в очередной раз подтверждая любимую Альберову мысль о Сизифе.
Фактически это произведение открывает глаза на основные проблемы человечества. Жаль только, что не у всех хватает ума их осознать и совсем не хватает ума хоть что-то изменить.
Комментарии
(1)«Записки» на заметку