Улыбка диктатуры
Историки бы с нами поспорили и сказали, что все началось еще раньше. Многовековой период крепостного права уже превратил наших предков в пожизненных прислужников воле боярина, когда свобода выдавалась ровно такими порциями, чтобы хватало лишь на способность служить стране и своему господину. А можно копнуть еще глубже и вспомнить тяжелые времена монголо-татарского ига, при котором свобода была еще более условной. Ну и, конечно, приход большевиков с их идеологией неравного равенства, где власть принадлежит народу. Но вот только при этом забыли предупредить, что народ этот вместе со своей властью принадлежит государству, в данном случае — партии.
И вот однажды 70-ти годам эксперимента с социализмом, который в учебниках Маркса выглядел лакомой панацеей от всех невзгод, а на практике оказался лишь вакуумной коробкой, пришел конец. И это тот самый случай, когда шлейф событий еще сохранил после себя затхлый запах гари. Поскольку не прошло и 30 лет с момента распада СССР, свобода в самом глубоком ее понимании еще не прижилась в умах наших соотечественников. И это не только политическая свобода или свобода слова. В данном случае можно сказать и о свободе желаний. Мы привыкли, что за нас решают, чего мы хотим, как лучше, что правильно, а что — нет. Прежняя диктатура никуда не ушла — теперь она оформилась в наши рефлексы, перекочевав из кабинетов высших чинов в наши головы.
Культурное наследие
Политическая и социальная изоляция, конечно, не могли не отразиться и на нашей культуре. Советская утопия предполагала не только плановую экономику, но и плановый ритм жизни. Типовые застройки в городах (помнишь, равенство же), подконтрольность искусства и моноидеология привели к некоторой ментальной замкнутости. Люди в России эмоционально более закрыты друг от друга и более отстранены от наружных проблем, чем люди на Западе. И речь сейчас идет не о материальной взаимовыручке. Глупо верить, что в тех же США тебя встретят на таможне с чемоданом денег, на верхней крышке которого написано: «Трать в свое удовольствие во благо Америке!». Просто у нас люди больше стесняются выражать свои эмоции так же откровенно, и это иногда воспринимается как национальная безнравственность. Хотя дело далеко не в этом. Вопрос духовности здесь не стоит на первом месте. Он вообще здесь не стоит, потому что в этом смысле мы ничуть не уступаем другим. Дело скорее в психологической зажатости. Желание помочь другому многими до сих пор воспринимается как посягательство в чужую частную жизнь и лишнее привлечение внимания. В рамках унаследованной нами серости жизненного уклада это не бросается в глаза. Хотя уже сейчас идет явный перелом в положительную сторону, и на смену закостеневшему эгоизму приходят взаимовыручка и умение радоваться чужим победам.
Архитектура
В предыдущем пункте мы уже упомянули про скудность советской архитектуры. По большому счету сейчас мало что изменилось. Центральные районы российских городов пытаются как-то сохранить баланс между архитектурными памятниками прошлого, многие из которых уже напрашиваются на снос, и офисными центрами с надоевшими стеклянными фасадами. В спальных районах все намного хуже. Любой освободившийся участок земли тут же заполняется типовыми многоэтажками, которые если и отличаются чем-то друг от друга, так это аббревиатурой в названии застройщика. Где-то между всем этим органично вписаны памятники Ленину, Дзержинскому или Горькому. Конечно, это не касается всех городов России. В некоторых сохранены многие исторические сооружения досоветской эпохи, но таких городов не так много, а их достопримечательности часто носят локальный характер и отвлекают туристов от прочих проблем местной инфраструктуры. Современная же архитектурная динамика очень скудна и ориентирована больше на материальную выгоду, чем на визуальное преображение. По сути тенденции остаются теми же — меняются лишь строительные материалы. Ну и Ленин еще стоит.
Ценности и образ жизни
Возвращаясь к разговору о каторжнике, мы упираемся в самый главный вопрос, который определяет, возможно, основной источник обсуждаемой проблемы. Большое отставание от культурных и рыночных трендов в советский период привело к тому, что за последние 30 лет мы пытаемся наверстать упущенное. Но какими бы темпами ни развивались прогресс и глобализация, есть вещи, на преодоление которых требуется время. Вышедший на свободу каторжник будет воспринимать солянку за деликатес только потому, что в заключении ел лишь черствый хлеб. И должно пройти время, прежде чем он поймет, что условная солянка — это обычное блюдо, которое присутствует в рационе каждого.
Выйдя из советской комы, мы до сих находимся под ее воздействием. Мы еще толком не удовлетворили те потребности, которые в развитых странах давно уже являются пережитком. Для нас по-прежнему превыше всего имидж материального успеха, а частные интересы преобладают над общественными. У этого есть и экономические предпосылки. Относительно невысокий уровень жизни заставляет людей задумываться прежде всего об удовлетворении базовых потребностей, таких как покупка жилья, машины или получение образования. Даже то, что в развитых странах считается обыденным (например, путешествия), у нас является прерогативой зажиточного среднего класса. Мы живем скучнее, чем жители развитых стран, просто потому что отстаем от них в своих потребительских запросах. Но смена парадигмы уже начала происходить, и постепенно мы стали преодолевать привычные шаблоны ценностей и задумываться о вещах, открытых для понимания свободным людям.
