Чего хотят феминистки

Ну что, граждане-спермобаки, гендерные узурпаторы и членомрази, поговорим о том, до чего мы довели несчастных женщин, а именно про три волны феминизма. В узком смысле в самом понятии «феминизм» нет ничего отвратительного. Просто женское движение, целью которого является устранение дискриминации женщин и уравнивание их в правах с мужчинами. Но с каждой новой волной становится страшнее и страшнее. Самое время разобраться, чего они хотят.

Первая волна

У первой волны были веские причины бороться за свои права. Напомним: тогда у женщин действительно было куда меньше прав, чем у мужчин. Прежде всего, борьба шла за политические и экономические права: возможность избирать и быть избранными в республиканские органы власти, права собственности в браке (в это время замужняя женщина не имела формальных прав не только на свое приданое, но и на заработанные ею деньги), равноправие в браке, возможность получения образования и выбора профессии.

Это была в буквальном смысле настоящая борьба. Орды выдающихся женщин организовывали демонстрации, устраивали голодовки и открыто говорили о феминизме. Отважные женщины начали буквально расшатывать устои патриархального общества, которые складывались не один век. Их сажали в тюрьмы, подвергали гонениям, но неожиданно отчаянная борьба вызвала сочувствие у общества, и в 1894 году им наконец дали право голосовать на местных выборах. Спасибо Эммелин Панкхерст, которая сделала для женщин не меньше двух подруг Клары и Розы.

В ту пору у феминизма появилось два оскала: марксистский и либеральный. Цели у них были немного разные: марксисты напирали на частную собственность и борьбу с капитализмом, а либералы боролись за получение равных прав во всех сферах.

Вторая волна

Казалось бы, все наладилось, бояться нечего, жить стало лучше, жить стало веселей. Но с появлением «Второго пола» Симоны де Бовуар постепенно стала нарастать вторая волна феминизма.

Она началась в бурные 60-е. Суфражизм из понятия, которым занимались маленькие девочки, превратился в понятие, преподаваемое в школе как великое достижение демократии. Да, женщины имеют право голосовать, но в парламенте их гораздо меньше, чем мужчин. Многие женщины, несмотря на большую свободу выбора профессий, чем до войны, оставались домохозяйками, не получали образование и занимались в основном детьми. Примеров Кюри и Ковалевской было недостаточно, они все равно считали себя забитыми, притесненными, униженными и оскорбленными. Тут же зашла речь о репродуктивных правах женщин, праве на аборт, доступной контрацепции и вечной, с точки зрения воинствующих феминисток, проблеме, о которой они говорят при любом случае — насилии.

Активистки призывали к раскрепощению женской сексуальности, причем можно было раскрепощать ее и без участия мужчин. Собственно, для второй волны было характерно стремление убедить женщин в том, что, прежде всего, их порабощает и подчиняет мужскому миру именно рождение и воспитание детей, которое на исходе «бэби-бума» рассматривалось как чисто женское дело. «Сиди, баба, воспитывай детей, а муж денег пойдет заработает», — вот как выглядело это со стороны.

Некоторые радикальные голоса призывали всех женщин мира к тому, чтобы на какое-то время полностью отказаться от рождения детей, таким образом вынудив ученых срочно изобрести внематочную беременность — технологию появления на свет потомства, при которой женщина не становится «агрегатом» по вынашиванию детей. Действительно, почему она должна мучиться и вынашивать дитя? Что за дискредитация, заложенная природой? В некотором роде это протест против патриархата в природе, если хочешь.

Другие, более умеренные, утверждали, что и биологическое материнство, если оно будет освобождено от всего того, что в нем есть патриархального и угнетающего, может остаться вознаграждающим и даже возвышающим женщину личным опытом. Патриархальным считалась жесткая привязка материнства к необходимости безвылазно сидеть дома с детьми, «самореализуясь» исключительно в домашнем хозяйстве.

Активисты и исследователи того времени полагают, что несправедливость не сводится к сфере легального, но коренится в самом общественном устройстве, в том, как мужские и женские опыты организованы социально. Дискриминация женщин рассматривается как следствие патриархального порядка, который воспроизводится и в публичной, и в приватной сферах. Причитания о том, что патриархат есть в экономике, семейной жизни и сексуальных отношениях, вскоре достал самих женщин, поскольку даже английский язык феминистки объявили орудием угнетения.

В это же время появляется вещь, которая одинаково бесит представителей всех полов. Радикальный феминизм, который взялся было выкорчевывать патриархат из почвы вечности и по сей день активно имитирует эту деятельность. Получается, что вторая волна толком ни за что не боролась. Их главной задачей было озвучить особую женскую позицию, вскрыть неравенства, вплетенные в нашу повседневную жизнь.

Третья волна

Самое страшное, что происходит в наши дни, — это третья волна феминизма. У нее нет адекватных лидеров, весомого повода. Они борются скорее не за, а против. Базой стали проблемы насилия, доступ к контрацепции и репродуктивные права.

Смысл третьей волны — в переосмыслении многих вещей. Во-первых, женщины и мужчины разные, у них разный опыт и разные интересы. Во-вторых, некоторые женщины могут угнетать женщин по разным признакам: расы, национальности, сексуальной ориентации. Появляется интерсекциональный феминизм — как женщины с разным опытом сталкиваются и борются с дискриминацией.

Женщины в подавляющем большинстве находятся на работе с 9 до 17, а еще у них обычно есть дети. Начальник зачастую и правда предпочтет на ответственном посту мужика, который не забеременеет, в декрет не свалит и не станет уделять 2/3 времени походам в соцзащиту за росписями. С другой стороны, мужчины тоже пропащие, и по-хорошему только единицы способны на что-то претендовать.

Сам посуди. Оголтелые (подчеркиваем: оголтелые, а не нормальные) феминистки начали упиваться собственным успехом, и единственной целью их существования стал поиск новых поводов для придирки. Женщины получили равные права, но при этом продолжили вести себя как женщины. По-прежнему полно рабочих мест, на которых женщин не особо много. В забой они спускаться не хотят — какое ж тут равноправие?

В итоге получилась странная ситуация. Женщина все еще следует древним инстинктам: по ее мнению, мужчина должен быть богатым, сильным, желательно еще красивым и умным. Что же должна женщина? Ничего, ибо она слабый пол, и вообще рождена для любви: очаровывать и соблазнять. Это и есть современное понимание феминизма у обширных слоев общества.
Так что, мужики, самое время ныть и говорить, что нас дискредитируют. Хотя мы дали достаточный повод для очередного всплеска эмоций у борцунов за женские права. Наверняка в комментариях будет тонна говна от угнетенных воительниц против патриархата.

По сути своей, третья волна — это очередной всплеск активности на старых дрожжах. Проблемы остались старыми, потому что большинству женщин даром не нужен этот дивный женский мир, о котором говорят активистки. Все это давно поняли, но для феминисток наличие борьбы — это в некотором роде возвышение над проклятыми гендерными узурпаторами.

Третья волна привлекла в свои ряды кучу несведущих, недалеких активисток, которые дискредитируют само понятие. Есть нормальный феминизм, а есть радикальный, который, кроме слов «изнасилования», «аборты» и «расизм», ничего не знает и готов заступаться за пьяных девочек, засаживающих парней за решетку на 8 лет. Мы не против сильных женщин. Мы целиком и полностью за равноправие. Но когда борьба высосана из пальца, становится страшно.